№ 1 (2023)

Статья посвящена описанию коммуникативного поведения слова история, которое в результате процесса ресемантизации употребляется в значении ‘вещь/штука/нечто’ и широко функционирует в современной повседневной русской речи в различных типах дискурса. Исследование выполнено на материале трех источников: устный подкорпус Национального корпуса русского языка, корпус русской повседневной речи «Один речевой день» и отдельные записи окружающей речи (из бытовых разговоров, интервью, лекций и пр.). Проблема функционирования семантически «опустошенного» слова история рассматривается в нескольких аспектах: зависимость таких употреблений от типа дискурса и характеристик говорящего (возраст, профессиональная деятельность, уровень речевой компетенции – УРК), а также способность ресемантизированного слова история характеризовать конкретный идиолект. Оказалось, что слово история с «опустошенной» семантикой играет роль полифункционального средства, обслуживающего в современной русской речи различные типы дискурса, и активное его употребление является результатом экономии речевых усилий и не характеризует никакую конкретную социальную группу говорящих. Такое употребление имеет, скорее, характер индивидуальной речевой черты: в одних случаях слово история обретает статус «слова-паразита» и указывает на невысокий УРК носителя языка, а в других ситуациях свидетельствует о стремлении говорящего с высоким УРК к установлению непринужденного стиля общения.

Наряду с естественным языком в актах устной коммуникации принимают участие невербальные знаки разной природы, в частности параязыковые знаки. В настоящей работе описываются особенности употребления и функции русских параязыковых единиц в разного рода текстах. Особое внимание уделяется русским анекдотам, в которых эти единицы являются ключом к природе комического. Анализируются случаи имитации невербальными единицами патологий произношения, а также этнические, социальные, профессиональные и иные особенности коммуникативного поведения людей. Отмечаются некоторые функции параязыковых единиц, а именно быть заместителями табуированных речевых единиц, обозначать те или иные реально совершаемые действия, имитировать особенности произношения и др. Особое внимание обращается на форму, значение и употребление в текстах параязыковых единиц. Некоторым параязыковым единицам даны толкования, описываются сферы употребления отдельных единиц в текстах разных типов. Отмечены синтаксические роли параязыковых единиц в предложениях, а также в текстах, больших чем предложения, прежде всего в диалогах. Лексика параязыка относится к разряду так называемых сигналятивов, которые  не выражают пропозиции, а являются лишь сигналами эмоций человека или маркерами его мыслительной деятельности.

В данной статье рассматриваются случаи постановки знаков препинания при вводных словах, наречиях и союзах, которые ранее не описывались в научной и справочной литературе.  Цель исследования – выявить некоторые актуальные проблемы пунктуации. Для выявления сложившейся нормы был применен описательный метод, частью которого является наблюдение, и психолингвистический, включающий в себя эксперимент (опрос). Были проанализированы правила, содержащиеся в наиболее авторитетных современных справочниках по пунктуации, а также даны рекомендации по дополнению их соответствующими примерами. Анализ результатов проведенного опроса показал, что трудности при расстановке знаков препинания в рассматриваемых случаях обусловлены неполным представлением о принципах русской пунктуации у носителей языка, в том числе ввиду отсутствия соответствующей информации в справочной литературе, а выявление новых вариантов пунктуационного оформления связано с реальной речевой практикой. Сделан вывод, что конструкции, подвергшиеся анализу, используются при написании текстов разных стилей, а потому должны быть учтены при кодификации русской пунктуации и включены в справочники.

Образ бани, имеющий в истории русской словесности глубокие мифопоэтические корни, находил воплощение и в произведениях советской литературы. Так, в стихотворениях «Баня» Б. А. Слуцкого и «Банька по-белому» В. С. Высоцкого создаются архетипные образы бани, которые, несмотря на включенность в них реалий советской жизни, проявляют свою архаичную синкретическую природу. Сюжет посещения бани реализован разговором о прошлом – военно-фронтовом в первом случае и лагерном во втором. Связующий для двух текстов мотив очищения, духовного и физического, аккумулирует изменение темпоральных границ сюжета. Как пространство пограничное и сакральное, локус бани словно переносит героев в прошлое. Характерно, что для передачи таких смыслов поэты прибегают к одним и тем же доминантам художественного языка. Поэтика повторов и однородностей, с помощью которой осуществляется ориентация на уподобление устно-разговорной, а не литературно-книжной речи, погружает читателя в мир сказочности и раскрывает концепт рая. В то же время стихотворение В. С. Высоцкого можно расценивать как логическое продолжение «Бани» Б. А. Слуцкого: лагерное прошлое лирического героя «Баньки по-белому» восполняет пробел в изображении картины времени. Вступая в диалог с текстом Б. А. Слуцкого, стихотворение В. С. Высоцкого делает образ эпохи целостным.